Плутония. Земля Санникова - Страница 128

128

— А что, это озеро тоже пузырится, интересно бы знать? — спросил Ордин.

— Присядем, отдохнем и посмотрим.

Так и сделали и посидели с четверть часа, наблюдая птиц в разных местах; частые всплески обнаруживали обилие рыбы.

— Ну и благодать здесь, а не жизнь! — восхищался Горохов. — Дичи всякой, рыб — сколько хочешь, не то что на нашей бедной тундре!

— Теперь понятно, почему перелетные птицы стремятся сюда, не боясь перелета через льды и снега океана: здесь им приволье, — сказал Горюнов.

— Странно, что не все слетаются сюда, а многие остаются по всей северной тундре.

— При перелетах птицы руководятся только инстинктом, передаваемым из поколения в поколение, — пояснил Горюнов. — Сюда летят только те, которые родились здесь, а те, которые родились в тундре, остаются там и не летят дальше на север, хотя видят, что другие улетают.

— Да, кабы птицы были умнее, нам в тундре плохо стало бы жить. Пролетная птица и ленные гуси нас часто спасают от голодания, когда улов рыбы или промысел зверя плохой, — сказал Горохов.

— Замечено, что местами птицы не летят по прямой линии, а делают большой крюк только потому, что так летали их предки, огибая местности, неудобные для спуска на отдых, например покрытые ледниками или сплошными лесами, которые вырублены.

В это время среди озера вода медленно начала подниматься бугром, но не одним, а двумя — на некотором расстоянии друг от друга. Оба бугра выпустили по клубу пара и осели.

— Нужно подождать следующего извержения, чтобы определить периодичность, — предложил Ордин.

— Что ж, подождем, а пока сварим чай.

Выбрали удобное место, развели огонь и повесили чайник. Горохов, захватив двустволку, стал подкрадываться к стайке уток, плававших по соседству вблизи берега. Вскоре раздался выстрел, после которого утки взлетели, оставив двух на месте. Но затем послышался второй выстрел и вслед за ним крик Горохова:

— Скорее сюда, помогите!

Все трое, схватив ружья, побежали к месту происшествия, но тростник и кусты задержали их немного, и когда они добрались, то увидели Горохова, лежащего на брюхе возле воды, по которой расходились большие круги, словно туда только что погрузилось крупное тело.

— Что такое? В чем дело?

— Эх, опоздали, милые! — огорченно сказал Горохов, поднимаясь на ноги. — Она ушла!

— Кто она? Рыба, что ли?

— Нерпа, настоящая нерпа! — со вздохом ответил промышленник.

— Не может быть! — заявил Костяков. — В пресной воде нерпа не живет. Это, вероятно, была речная выдра.

— Ну вот еще что скажете! — возмутился якут. — Мало я добыл нерп на своем веку!

— Где же она была?

— Вон здесь, между кочками. Когда я пальнул в уток, она приподнялась из травы и глядит на меня, словно очумелая. Я не утерпел и утиным зарядом в нее бухнул. Она завертелась — я к ней, навалился и заревел вам. Да покуда вы бежали, она вырвалась из рук — скользкий зверь ведь, не за что уцепиться.

— Что же, большая она была?

— Нет, поменьше наших: может быть, молоденькая.

— Как же очутилась нерпа в озере? — недоумевал Костяков. — Не верится мне все-таки.

— Вы ошибаетесь, Павел Николаевич! — сказал Ордин. — Вспомните, что в Байкале, тоже пресном, водится особый вид нерпы, Phoca sibirica. Говорят, что она живет и в озере Орон, составляющем расширение реки Витима между двумя его порогами. А здесь, так близко от Ледовитого моря, ее присутствие еще более понятно.

— Но как она могла проникнуть в это сравнительно маленькое озеро?

— Это доказывает что озера Санниковой Земли прежде были больше и имели более свободное сообщение с морем. В то время нерпы и забрались сюда; может быть, вся эта земля представляла морской залив и имела соленую воду, а затем отделилась, и залив, превращенный в озеро, постепенно опреснился, так что нерпы мало-помалу, может быть в течение целых поколений, приспособлялись к пресной воде.

Вернувшись к чайнику, который уже кипел, путешественники вскоре были свидетелями вторичного извержения пара в центре озера. Промежуток оказался в сорок минут.

После чая, огибая озеро по самому берегу, путешественники убедились в правдивости слов Горохова.

В одном месте они увидели высунувшуюся из воды голову небольшого тюленя, который глядел на людей своими бархатными круглыми глазами. Но собаки, узнав хорошо им знакомого зверя, представлявшего лакомую добычу, бросились с громким лаем к берегу, и тюлень, презрительно фыркнув, скрылся.

— Ваша правда, Никита, это, конечно, нерпа! — сознался Костяков.

ПЕРВЫЕ ПРИЗНАКИ ЧЕЛОВЕКА

За поляной снова начался лес, в котором опять шли по звериной тропе, пустив собак вперед.

Среди леса вдруг послышался отчаянный лай последних. Приблизившись с ружьями наготове, путешественники увидели, что собаки остановили целый табун лошадей, бежавших, очевидно, к озеру на водопой. Собаки, поджав хвосты, лаяли и визжали, а лошади смотрели с изумлением на этих храбрых карликов, осмелившихся загородить им дорогу.

Они били копытами землю, храпели, но не решались двинуться вперед.

— Ну что нам делать? — недоумевал Костяков. — Путь загорожен.

— Придется стрелять, — предложил Горохов.

— Но только не пулей! — заявил Горюнов. — Мяса у нас достаточно.

Стоят они неудобно, и раненый вожак бросится на нас, а за ним весь табун.

Стреляйте утиной дробью — она щелкнет по всем ближайшим и испугает их. Гром выстрела, прокатившийся по узкому зеленому коридору тропы, и мелкая дробь, осыпавшая передних лошадей, произвели удивительный переполох.

128